Хави: Мне хотелось бы вернуться в Барселону, но начать там все с чистого листа
Пять лет назад Хави покинул родную Барселону и перебрался в Катар, где сначала играл, а теперь тренирует Аль-Садд. Здесь родились его дети Асия и Дан, и Хавьер Эрнандес Креус вместе с семьей чувствует себя в новой стране вполне комфортно.
- Что такое кулеризм? (поклонников Барселоны называют "кулес" – прим.)
- Это очень сильное чувство принадлежности к огромной семье. Оно наследуется, передается от дедушек к внукам – в моем случае было так. Моя семья была очень футбольной по обеим линиям: отец играл и был тренером, мать тоже была футболисткой еще тогда, когда женский футбол был не в почете. Мой отец по материнской линии, Хави Креус, привил мне любовь к Барселоне, я был очень к нему привязан. Сколько я себя помню, я был с мячом. То же самое происходит сейчас с моим сыном Даном – похоже, это передается по наследству. Я попал в Барселону, когда мне было 11 лет.
- У тебя было время играть во что-то другое?
- Да, с моими братьями. Но правда в том, что я быстро повзрослел. Дома нас учили быть очень ответственными, мы должны были все делать хорошо. Все было очень организованно: дисциплина, питание, отдых. Еще ребенком я был профессионалом.
- Твой отец был твоим первым тренером?
- Да, он был для меня примером для подражания, моим кумиром. Это хороший человек: воспитанный, скромный, любящий помогать другим – как и моя мама. Люди говорят о сеньоре Эрнандесе с большим уважением, и я думаю: "Да, мистер Эрнандес – это мой отец". Он хороший лидер.
- Кто еще был для тебя примером для подражания?
- Кроме Йохана Кройффа, изменившего историю футбола, это был Жоан Вила, мой футбольный отец. Он знал про кройффизм больше, чем сам Кройфф. Жоан привил нам новый способ понимания игры. Вила говорил мне смотреть игру Кройффа: "Посмотри, как он поднимает голову, как действует под давлением и без него, как принимает мяч, отвлекает защитников". Дрим-тим Кройффа была изумительным зеркалом, которое помогало нам смотреть на самих себя.
Гвардиола тоже имел огромное влияние, он всегда мне помогал. В конце концов, я играл на его позиции.
- Жизнь тебя потрепала?
- На самом деле нет. Были смерти бабушки и дедушки, но это закон жизни. Все происходит так, как я себе и представлял, а в футболе я даже превзошел свои мечты. Мне нужно для счастья совсем мало. Это расходится с представлениями о футболистах как любителях роскоши. Да, мне нравится одеваться хорошо, но не сказал бы, что это сильная зависимость. Мне не нужны драгоценности, чтобы чувствовать себя представительно, я не люблю показуху. Мне всегда достаточно шорт, футболки и шлепанцев.
- Но брендовых, не так ли?
- Я с детства любил ходить по магазинам, но это не возведено в степень абсолюта. Простые поло, кроссовки… Мода в том, как ты подаешь себя остальным. Но мне нравится ходить по магазинам с Нурией (женой – прим.), я могу провести так весь день.
- И тебе не скучно так, как многим другим мужчинам?
- Как раз наоборот! Мне это нравится! Первым делом я смотрю на обувь, я ее обожаю. Представляю, как это будет сочетаться с другими вещами. В этом плане я наполовину женщина.
- Какие еще женские черты есть в тебе?
- Мне присуща эмпатия, я могу поставить себя на место другого человека – очень похоже на мою маму, которая также старается помогать другим. Она делает так, чтобы все были счастливы. Она напоминает мне помогать другим, которые в этом нуждаются. Еще она очень религиозна.
- А ты?
- А я – не религиозен, да простит меня моя бабушка. Однажды она заставила меня молиться ангелу-хранителю. Я соврал ей, и она меня поймала. Мы с Нурией верим в семью, друзей, доброту, человечество, ежедневную работу. Чтобы чего-то добиться, тебе нужны не молитвы. Если бы мои предки это услышали, они бы меня убили.
- Барселона – это религия?
- Она может ею быть, но больше это страсть. Я не могу жить без футбола. Я фанат этой игры, люблю соревноваться, люблю вызовы, люблю побеждать.
- Что для тебя значит "вызов"? Желание быть лучшим среди остальных или лучше себя?
- Я делаю все ради победы, лезу из кожи вон. Стремление побеждать заряжает. Победа дает мне адреналин. Если я тренер, мне сложно, когда команда не выигрывает – не могу уснуть, думаю о том, как мы могли проиграть. Иногда, я думаю, это дает свои плоды: я делаю то, что любил, играл за Барселону и сборную Испании, выигрывал титулы.
- Кому сложнее, игроку или тренеру?
- Тренеру, конечно, тут и сравнивать нечего. На тебе лежит огромная ответственность. Когда что-то не складывается, ты сходишь сума. На каждой тренировке ты думаешь о том, дошли ли твои мысли до игроков. Лучше играть.
- Но этот этап уже окончен…
- Да. Однажды Кройфф сказал мне, что ближе всего к игре тренерская деятельность. И это правда. Иначе не знаю, что делал бы сейчас. Был бы в офисе спортивным директором, в костюме? Мне не нравятся костюмы.
- Какие у тебя были отношения с Кройффом?
- Для меня это человек, который изменил историю. И если футбол – это религия, то Кройфф – это бог. Мы встречались несколько раз. Он говорил мне, что я однажды потребуюсь Барселоне.
- Помнишь свою реакцию, когда несколько месяцев назад Барселона хотела назначить тебя тренером?
- Конечно же. Понятное дело, что я хочу вернуться в Барселону, меня очень вдохновляет эта мысль. Думаю, я могу передавать свои идеи игрокам. Но я ответил Барселоне, что вижу себя в проекте, который начинается с чистого листа, где я принимаю решения.
[Читайте также] Рональд Куман: Надеюсь, я однажды возглавлю Барселону
- Зависит ли твое возвращение от того, кто будет президентом Барселоны?
- Это не решающий фактор, хотя мне и хотелось бы полной гармонии. Но не знаю, возможна ли она. Я не имею ничего против кого-либо. У меня неплохие отношения с Бартомеу, мы ладим с Лапортой, а Виктор Фонт мой друг. Я найду общий язык со всеми, кто любит Барселону.
- Какой была бы твоя идеальная команда?
- Я считаю большую часть состава экстраординарной. Начиная с вратаря, который для меня один из лучших в мире. Хорди Альба – лучший левый защитник мира, Пике – лучший центрбек, Бускетс – лучший в мире оборонительный футболист, а Месси — просто лучший в мире. Есть еще Суарес. Де Йонг и Артур, на мой взгляд, это те футболисты, которые могут провести в Барселоне еще по 10 лет. Фундамент очень хороший.
Я бы подписал вингеров, того же Неймара. Не знаю, впишется ли он в социальном плане, но с точки зрения футбола это был бы феноменальный трансфер. У Барселоны есть игроки в центре поля, но ей не хватает вингеров, таких как Джейдон Санчо или Серж Гнабри…
- Для тебя было проблемой играть за сборную Испании?
- Наоборот, это было честью, и я этого никогда не скрывал. Политические вопросы и несправедливость меня задевают, с этим ничего не поделаешь. Но всю жизнь я хотел выступать за сборную Испании.
- Ты ощущаешь себя каталонцем и испанцем?
- Я не имею ничего против Испании, она многое мне дала. Ко мне относились очень хорошо.
- Ты сторонник независимости?
- Я этого не говорил… Я считаю несправедливым, что люди не смогли проголосовать на законном референдуме. Люди должны решать свое будущее, причем они хотели это сделать мирным путем. Я говорил об этом. В пользу прав человека, а не против Испании.
- Как тебе жизнь в Катаре? Его критикуют за попытки отбелить имидж страны.
- Здесь спокойно, есть некая анонимность, но в то же время уважают. Никто не критикует, не осуждает. Мне это было нужно после 25 лет в Барселоне, где людей просто дробят. Мне здесь очень хорошо с семьей. Тут щедрые и гостеприимные люди.
У многих есть предрассудки по поводу арабской культуры. Я не защищаю диктатуру. Совсем нет. Я критикую нарушение прав человека. Но и они сами это критикуют. Например, вывешивают картины про рабочих в музее современного искусства, благодарят тех, кто работает над трансформацией. Здесь люди понимают, что от некоторых вещей нужно избавиться, но это требует время. Есть вещи, у которых нет защиты – свобода прессы или толерантность к гомосексуализму, но здесь есть и много хорошего.
- Ты сотрудничаешь со многими гуманитарными проектами, особенно с Отделением онкологии госпиталя Сант Жуана де Деу. Спортсмен должен подавать пример?
- Я считаю, мне сильно повезло. Я зарабатываю на жизнь тем, что люблю больше всего. Поэтому я хочу возвращать обществу то, что футбол дал мне. У меня есть возможность помогать, я думаю, это моя обязанность перед обществом.
Когда мы поженились с Нурией, все собранные на свадьбе деньги были переданы в этот госпиталь. Мы с Нурией фанаты радио- и телеведущего Жорди Басте. Однажды у него был выпуск, посвященный раку, на котором присутствовали несколько детей. Один из них, 10-летний Микель, который болел 7 лет, сказал, что хотел бы встретиться с футболистами Барселоны. Особенно с Хави. Мы связались с ним через Басте, и я отправился в госпиталь.
Это изменило мою жизнь. Тот ребенок умер, для нас это был огромный удар, который сильно на нас повлиял. Поэтому мы решили помогать. На деньги со свадьбы была построена новая больница. Еще я сотрудничаю с организациями, которые помогают пожилым, людям с синдромом Дауна, малоимущим детям.
Я бывал в Индии и Иордании, где до сих пор неодобрительно относятся к женскому футболу. Это помогло несколько ослабить осуждение.
- Какой ты отец?
- Теперь я просыпаюсь не с мыслями о себе. Я думаю о том, в каком настроении проснется Асия, все ли в порядке, никто ли не голоден. Я стараюсь много находиться дома. Не знаю, делаю ли я все правильно, но я отдаюсь этому на 100%. У меня безграничная любовь к детям.
La Vanguadia
