Руслан Бидненко: "Пока играл в Первой лиге, за мной на каждую игру ездили селекционеры "Шахтера"

Руслан Бидненко, один из наиболее многообещающих игроков начала двухтысячных рассказывает свою историю Football.ua.

Откровенное и острое интервью бывшего игрока киевского Динамо о том, как устроен футбол, из чего состоит жизнь игрока, как совершаются трансферы и ломаются карьеры.

Жизнь после футбола

– Чем вы сейчас занимаетесь?

– Детей тренирую в Счастливом, под Киевом.

– И как?

– Да так себе, если честно. Тяжело работать в нашей стране детским тренером. Платят очень мало – на бензин хватит разве что. А сама работа нелегкая.

– Почему после окончания карьеры вы решили пойти работать именно туда?

– Я вообще заканчивать не планировал. У меня был перелом пятой плюсневой кости. Очень сложный перелом. Поставили болт – думали, что через два месяца срастется, а он не срастается. Третий год уже пошел – не срастается. На следующей неделе буду ехать к врачу. Может, уберут, чтоб нагноения кости не было.

Я еще с этим болтом ездил в Узбекистан, в Динамо Самарканд. Зимой 2011 или 2012 года – не помню уже. Когда тут был, по телефону предлагали одну зарплату. Приехал – называют другую. Зря катался только, на дорогу потратился.

– Почему нога сейчас не срастается?

– Третий перелом уже. Мало того, что тройной, так кость еще и раздробило. Там вообще история такая – я в 2011 должен был подписывать с Запорожьем контракт, но Бузника в последний момент сняли. Вместе с ним из Металлурга ушел я и еще несколько игроков – Рева, Запорожан.

Думал, в Казахстан вернусь, а там как раз трансферное окно закрылось. Пришлось заявляться за ФК Полтаву. Удовольствия играть в Первой лиге мало – думающих игроков там вообще нет. Еще и перелом получил.

– Вы видите себя вне футбола?

– Нет, мне это неинтересно. Куда идти? В бизнес? Там нужны нервы сильные, переживания, прогореть можно. Мне друг предлагал – мне это неинтересно. На готовое идти тоже не хочу – это не по моим правилам, кайфа никакого. Я хочу быть только главным тренером. На первых порах можно побыть ассистентом – посмотреть, перенять опыт.

– Детей тренировать не хотите?

– Я горю тем, чтобы работать либо в Первой лиге, либо в Премьер-лиге. Там ты работаешь со сложившимися мастерами. Ты им даешь то, что считаешь нужным, а они воплощают. С детьми большая психологическая работа, ты им объясняешь, а они плохо впитывают это.

– Как начать тренерскую карьеру без опыта?

– Думаю, кто-то увидит мою работу. То, как я ее делаю, как себя веду в быту, как работаю психологически. Посмотрим.

– Кто из ваших бывших партнеров занимается самым необычным ремеслом, не связанным с футболом?

– Не знаю даже. Не общаюсь так, чтоб знать, кто чем занимается. "Привет, как дела?", "Нормально? А, ну, хорошо", – вот так. К людям в душу не лезу, не спрашиваю, кто чем торгует и что продает.

– Во время игровой карьере вы откладывали деньги на жизнь потом?

– Чтоб серьезно откладывать – нет. Чтоб гулять, шиковать – тоже нет. Я воспитан так, что мне это неинтересно. Так что, сейчас себя чувствую нормально. Перебиваемся понемногу.

Начало карьеры

– До перехода в Динамо вами интересовались Интер, Аустрия, Вердер, Ланс. К какому европейскому клубу были ближе всего?

– К французского Лансу. Полтора или два месяца тренировался вместе с ними. Хотели оставлять, но не договорились. Помните, тогда были автобусы двухэтажные, иномарки?

– Не помню, но представляю.

– Так вот, изначально за меня просили автобус. Французы были не против, но потом у нас попросили совсем другую сумму денег – они платить не стали.

– Что запомнилось на всю жизнь с того просмотра?

– Отношение тренера к игрокам, тренировочный процесс. Постоянно стоял с открытым ртом – все новое и интересное было. Все очень грамотно. Приходишь после тренировки и не падаешь, потому что сил нет, а наоборот ощущаешь еще больший энтузиазм.

Больше особо ничего не запомнил. Жил в комнате с негром, но так не вспомню даже, как его зовут. Общались на английском немного, на французском тоже под конец просмотра начал говорить.

– Вы не переехали в Европу, потому что больше не было конкретных предложений?

– Я оказался заложником ситуации. У моих родителей был контракт с президентом Борисфена Ковалевичем – не с самим клубом, а с ним именно. Те суммы, что предлагали европейские клубы, его не устраивали. Будь такая возможность – остался бы в Лансе не раздумывая.

Ездил в Грецию на медосмотр. Или Панатинаикос или АЕК, не помню уже. С президентом полетели, но он опять что-то заломил. Я, правда, сам особо не горел желанием. Мне Днепр тут в Украине такую же зарплату предлагал, что и греки.

Мог в российскую Сибирь поехать, но меня тогдашний тренер Рябоконь отговорил. Я тогда просто спад переживал, еще в Первой лиге. Вот и думал, может, в Сибирь поехать. Много агентов вокруг вертелось. С Шандором Варгой работал.

– Какое о нем впечатление сложилось?

– Не буду ничего говорить.

– Почему?

– Ну, вот так. Мне кажется, что, если агент подписывает контракт с игроком, то он должен за ним следить постоянно, быть на каждой игре, советовать, помогать. А не так, что контракт подписал, деньги получил, каждый месяц ему тоже отдавай. Только какие-то проблемы – никому не дозвонишься.

– Ковалевич в недавнем интервью красочно рассказывал, как продавал вас в украинский топ-клуб: чтоб осуществить трансфер он подключил всех знакомых журналистов, которые должны были вас пиарить.

– Я скажу другое. То, что он это устраивал, – его право. Я не нуждался в пиаре, капитаном команды был. После шотландского чемпионата Европы у меня было куча предложений. Это раз. Во-вторых, пока я играл в Первой лиге, за мной на каждую игру ездили селекционеры Шахтера. Также постоянно вызывали в молодежную сборную.

Он хотел шуму побольше наделать, чтоб продать меня подороже. В итоге, правда, сам прогорел. Получил не полностью то, что хотел.

– В последний момент все решалось между Динамо и Шахтером?

– Да, буквально так. Меня звали хозяева клубов. Григорий Михайлович ходил на все игры молодежной сборной. Так же, как и Ринат Леонидович, – заходил в раздевалку после матчей, руку жал. Сначала мне с Донецка позвонили. Сказали, мол, завтра с утра полетишь на частном самолете. Вечером набрали с Динамо, и я подписал с ними.

– Правда ли, что на встрече Игорь Суркис сказал, мол, проси какую хочешь зарплату?

– Было такое. Посидели, поговорили. Спросил, какие условия я хочу. Я назвал сумму, он сразу согласился. Позвал меня Григорий Михайлович в соседний кабинет, посидели с ним, с Кравчуком, чай попили. Наглядно друг друга уже знали до того. Потом выхожу, Игорь Михайлович спрашивает: "Тебе машина нужна?" У нас спонсор дает. Мне не нужна была. "Тогда деньгами дадим", – сказал Суркис.

– О чем говорили с первым Президентом Украины?

– Просто посидели, элементарные вопросы в духе "Хочешь играть за Динамо Киев?". Ничего особенного.

Динамо

– Вам 22 года, зарплата вдруг выросла раз в десять. Крышу не снесло?

– Я дом очень хотел купить. Вот на это и собирал деньги. Покойный Валик Белькевич советом помог. Говорил: "Никогда деньги просто так не трать. Собирай, а не разбрасывайся. В какую-то минуту они тебе пригодятся". Мне повезло, что я жил с ним в одном номере.

– Чему еще он вас научил?

– Человек хороший был, реальный капитан команды. После игр собирал всех – и молодых, и ветеранов. Не смотрел – вышел ты на поле или нет. Если ты в команде, в обойме, то идешь на ужин вместе со всеми. Саня Хацкевич, Серый Федоров, Саша Шовковский – они все приняли меня хорошо. Я был очень удивлен.

– Динамо тренировал Алексей Михайличенко: главное впечатление о нем?

– У него играли те, кто отдавался на тренировках. Поэтому со всеми у него были хорошие отношения – справедливый тренер.

– Есть мнение, что Алексей Александрович – слишком мягкий тренер. Вам так не показалось?

– А что, человека нужно заставлять играть за Динамо Киев? Не думаю. Если не хочешь – до свиданья. А то, что были те, кому уровень позволял хорошо выступать, а они не хотели – это да.

– Иностранцы?

– Да. Многие легионеры начинали тренироваться только, когда Лига чемпионов приближалась. А так – то одно у них болит, то другое. Все тесты бегут, а у иностранцев вечно что-то не то, сходят с дистанции. Валик постоянно говорил: "Чего мы бегаем, все нормально, а они нет?". Деньги ведь те же зарабатывали.

– Ну, вот и как тренер к такому относился?

– Михайличенко таких просто не ставил. Но не все так просто. Много людей крутилось вокруг тренера, указывали, показывали.

– Например?

– Фамилии называть не хочу. Просто в клубе такого уровня каждый хочет кого-то подсидеть. Михайличенко – хороший специалист, который смотрел по готовности футболиста.

– Кто из легионеров не филонил?

– Гиоане. На тренировках полностью отдавался, после еще что-то доделывал. И Бадр Эль-Каддури. С ним можно было и в быту пообщаться, и по Киеву проехаться.

Сабо

– Недавно Марис Верпаковскис рассказал shahta.org, что с отставкой Михайличенко и приходом Йожефа Сабо его карьера пошла вниз. Как у вас?

– Тут вообще интересная история. Тренер говорит, что у тебя будет шанс проявить себя в игре с Карпатами. Понятное дело, ты летишь с Киева во Львов, настраиваешься. В итоге, тебя не то, что держат на скамейке, – даже в заявку не включают! Надо быть человеком. Если тебе кто-то не нравится – скажи это сразу, прямо в глаза. Так правильно.

– Какие претензии были у Сабо конкретно к вам?

– Никаких. Претензия была в том, что должны были играть только легионеры. Кто иностранцев находил, привозил в Динамо? Сабо. Принял команду – сразу стал ставить только своих.

– Ну, тренер тоже ведь себе не враг – с него результат спрашивали.

– А до того что, не было разве результат? Проиграли Трабзону одну игру – с кем не бывает?

– При нем вы сыграли хотя бы раз?

– Да, вышел однажды на Кубок против Луцка. Дали мне минут 30, дважды забил. Сабо после игры ничего не сказал, даже "молодец" или что-то типа того. На выходных я опять не попал в заявку. Белькевич травил: "Смотри, – говорит, – какая конкуренция в Динамо: забил дважды, а в первые 18 даже не попадаешь".

– У вас не было идеи переждать, учитывая, что руководство клуба довольно часто меняло тренеров?

– Нет, вообще не думал. Даже о том, что у меня по контракту пять лет, хорошая зарплата, ни разу не задумался. Просто играть хотелось. Зимой покойный Евгений Мефодьевич Кучеревский предложил перейти в Днепр. Очень рад, что с ним поработал.

Малюта

– В Днепре вы выпали на очень долгое время по причине травмы. Когда и где ее получили?

– Никто не знает, как все произошло. Никто об этом не говорил и не писал. И какая сволочь мне это все сделала – никого это не интересовало.

– Так расскажите.

– Меня вызвали в национальную сборную перед игрой против, кажется, Албании. Шелаев пропускал, я наигрывался в состав, под основу готовили. Последнее упражнение на тренировке, бью по воротам – защепило спину, неуютно себя почувствовал. Прихожу в номер, лег – встать не могу. Пошел к доктору. Он делает мне 17 уколов – 14 в спину, три в задницу. Ушел в номер – бросает в пот. На следующий день Малюта меня отправил домой. Никому, наверное, не сказал, что у меня такая проблема.

Вместо того, что послать меня в больницу, сказал ехать домой. Я горю, температура. Вызвали скорую, отвезли меня в Борис – там еле-еле температуру сбили, под капельницей. Доктора спрашивают, что мне кололи, а я не знаю даже, не спрашивал. Да и зачем – он же не скажет тебе все равно, что херню какую-то колит.

Меня еле откачали. На семь килограмм похудел. Температура спала, а дрожь не проходила. Потренируюсь – бросает в дрожь. Прошло какое-то время, полетели в Миддлсбро на игру, а мне там так плохо стало. Поехал в Киев, в Борис – они поделали снимки спины, а там абсцесс сильный. Уколы не рассосались, пошло загноение.

– Что дальше?

– Четыре операции на спине.

– Ого.

– Пока все вычистили там – год и четыре месяца прошли. Потом восстановление. Протасов, он тогда уже принял Днепр, меня поддерживал, звонил: "Давай, выздоравливай, готовься". Но затягивалось все дольше и дольше. Протасов взял другого игрока на мое место – не мог столько ждать. Отправили в аренду в Кривой Рог. Третья тренировка – порвал кресты.

– Каким образом?

– В ситуации один на один с защитником мяч отпустил, нога ушла – опять очень долго восстанавливался. Всего я в сумме лечился года три. Поиграл еще за Днепр, выходил против Нитры в Кубке Интертото, забил им. После игр с Марселем мне Протасов сказал, что, мол, не уходи, я на тебя рассчитываю. Я остался, хоть и Металлист звал. Прошло немного времени, из аренды вернули Канкаву, а мне сказали, что могу искать новую команду.

Но Протасов поступил честно. Сказал все в глаза. Но от этого никто не застрахован. Сегодня нужен, завтра нет.

– Вы наверняка прокручивали тот случай с Малютой в голове много раз: как думаете, почему вышло так?

– Ничего я не прокручивал. Думал только, что голову ему оторвать хочу.

– Зачем ему было вам вредить? В чем смысл?

– Может, эксперименты ставил.

– Трудно в это поверить.

– Все реально. Будь я тогда игроком Динамо, он бы ни в жизни такого не сделал.

– Почему вы никуда не жаловались?

– Не видел смысла. Не я должен был жаловаться. Я все же игроком сборной был, но относились ко мне, как к пешке. Сегодня ты, завтра другой.

– Вы с Малютой хоть раз пересекались после того случая?

– Ни разу. Встретились бы – голову ему оторвал. Но его Бог и так накажет. Нереально тяжело было восстанавливаться. И физически, и психологически. Шрам на 40 сантиметров. Такой футболист уже нахрен никому не нужен. Все смотрят уже: а, ему операцию на спине сделали. Тем более, игроков даже нормально не обследуют, не проверяют: анализ мочи, сердце, да и все.

– Вам не говорили, что пора заканчивать с футболом?

– Были такие слова. С моим воспалением, абсцессом. Надо было сердце проверить, как перенесло. Сказали, что, мол, ты уже в футбол играть, скорей всего, не будешь. Три профессора мне сердце проверяли, я потел, под нагрузками – все нормально. Потом почки проверили – отлично. Заявили, что можно играть.

– Почему Днепр не стал отстаивать ваши интересы, ведь их игрока угробили в сборной?

– Сейчас сто процентов потребовали бы компенсацию. Но у них в клубе виноват был только я. Все считали, что он только деньги получает и болеет. Мне, кстати, за выход в финальную часть чемпионата мира ни копейки не дали. Всем дали, кто был в обойме, а мне нет. Выходил, не выходил, но, если вызывался, то должен получить. Мне, единственному, премию не дали.

– Почему? Забыли?

– Не знаю. Зато передали медаль. "За труд і звитяги". Ющенко вручал. От Днепра ездил Андрей Стеценко, забирал. Пусть будет на совести Федерации.

Днепр

– Ваш самый яркий момент в сборной – выход в игре против Франции в Париже.

– Просто бегал по полю, смотрел и удивлялся, как люди открываются, как передачи дают. Ты вроде бы и рядом, а ничего сделать не можешь.

– С кем поменялись амуницией после игры?

– Мне не до обмена на память было. В меня под конец игры на бровке Лизаразю въехал – ногу чуть не сломал. Ушиб сильный был, колено все ушло. Доктора заморозили, утром в Киев прилетели – нога синяя была, но отек сошел. Сразу потом приступил к тренировкам.

Вообще, та игра – хорошее воспоминание. Одно из самых ярких.

– Что больше всего запомнилось от работы с Олегом Блохиным?

– Строгий, честный. То, что обещал, – выполнял. Что надо игрокам – доставал. Настраивал на игры, мотиватор. Тренировочный процесс в сборной не главное – ты уже с клуба должен готовым приезжать. Тренер должен настроить, донести свои слова, дать заряд. Это у него было.

– В чем выражался заряд?

– В установке на игру. Плюс Альтман, Баль были хорошими помощниками. Микроклимат на высоком уровне. Настроение у всех отличное. Аура была очень сильная. Что у него в Динамо не получилось – я не знаю.

– В Черноморце вы работали вместе с Блохиным еще раз – с результатами не сложилось.

– Денег не было в клубе. Премиальные были – 12 000 гривен за победу. И месячная зарплата у меня была в четыре раза меньше, чем в Днепре.

– Сейчас в Черноморце месячная зарплата не намного больше, чем 12 000 в месяц, а премиальных нет вообще.

– Ну, вот такие там и футболисты, значит, играют.

– Почему вы решили уйти из Днепра, а не сидеть, ждать своего шанса, получая в четыре раза большую зарплату?

– Там своя история. Мне деньги полгода не платили там.

– Конкретно вам или всем?

– Конкретно мне.

– Почему?

– В клубе мне запрещали тренироваться с дублем – только самому. Не я один такой был. Они нескольких игроков так сплавляли.

– Кого еще?

– Шершуна, Матюхина, по-моему. Звонила уборщица с базы: говорила, тренируюсь ли я сам или с дублем разрешили. Может, таким образом пытались вынудить уйти из команды.

– Потом заплатили за полгода?

– Да. Когда ушел – долг отдали. Мог бы не уходить из Днепра и подавать в суд. Но решил этого не делать. Честных судов все равно у нас нет.

Казахстан

– Как вы оказались в Казахстане?

– Я думал после Одессы заканчивать с футболом. Вообще. Был такой момент, но потом в Венгрию позвали. В клуб один, Дьор называется. Хорошие условия, но я быстро решил – это не мое.

– В плане "не мое"?

– В том плане, что не понравилась аура.

– Вы серьезно?

– Да. На базе всюду по карточкам вход – прям, как в тюрьме какой-то. Заезжаешь – карточку вставляешь. Дальше – еще карточку. И так далее. В остальном все было неплохо, поля, тренировочный процесс.

– Разве к этому нельзя привыкнуть?

– Привык бы, думаю. Может, где-то и жалею, что не подписал тогда. Но, если сердце подсказывает, что не надо, то я не иду. Хотя они меня готовы были оставлять. Непростой период в жизни у меня был. Брат в аварию попал. Короче, даже о том, чтоб закончить карьеру раздумывал. Месяца полтора-два сидел дома.

– И все же: как в итоге возник Казахстан и клуб Восток?

– Рассказываю. Потом меня Бузник позвал в кировоградскую Зирку, попросил помочь. Первые полгода без зарплаты сидел. Потом еще полгода мелочь платили какую-то. А уже на следующий сезон пригласили в Усть-Каменогорск, Казахстан. Совершал пересадку в Астане, как позвали в Актобе и я полетел в Актюбинск.

Собрались подписывать контракт. Там вопрос повис в подъемных для меня и агента – по бумагам они вроде как наши, а по факту сказали, чтоб мы подписали и все. Агент отказался подписывать, хотя зарплату давали хорошую. Ну, потом оперативно вместо меня серба взяли тысяч на пять долларов в месяц – он, наверное, у себя дома одну получал, так что был счастлив.

– Ваша единственная мотивация поездки в Казахстан – подзаработать?

– Там неслабый чемпионат – испанцы, сербы сборники. Хороший уровень. Так что, там играть было интересно. Качество футбола хорошее, а минусы разве что уровень быта: раздевалки, поля. Судейство – тоже особенное. Не все игры по телевизору показывали – сами понимаете, что это значит.

– Как вам игралось при +50 градусов?

– Нормально. Психологически настроен был правильно. Для меня солнышко – не проблема. Надо режимить там, следить, сколько воды пьешь, сколько пива после матча. Выходишь на улицу, 52 градуса. Думаешь, как тут еще в футбол играть, а выходишь на поле – и нормально, ветерок себе создаешь.

На искусственном поле играешь, подошва горит. У нас в Усть-Каменогорске поля было хорошее, колени не болели, все отлично. А в Кызылорде просто ужасное: ты стоишь, а подошва горит просто. С пятки на носок перескакиваешь постоянно.

– Как местные игроки вас восприняли?

– Был один случай интересный. Мы принимали в Усть-Каменогорске Атырау, а после матч нас, украинцев обвинили в сдаче игры (очевидно, речь об Игоре Буряке, сейчас выступающем за криворожский Горняк и Александре Згуре, который играет во втором казахстанском дивизионе. – Г.К.). При том, что казахские игроки матчи постоянно сдавали – то голову при ударе убирали, то расступались, но их никто не трогал.

– Так вы сдавали игру или нет?

– Нет. Атырау очень грамотно и хитро поступили – запустили в нашу команду слух, что, мол, украинцы взяли деньги, и они будут сливать. Устроили в нашем коллективе бурю. Из-за этого решающий матч мы проиграли 1:2 и вылетели.

– Чем все закончилось?

– Начали ко мне претензии предъявлять, мы на ночь еще в гостинице остались. Сидим ночью в отеле, я им говорю: ведите сюда человека, который сказал, что я деньги брал. Никого не привели. Они позже ошибку поняли. Звонили мне: "Рус, извини, развели нас, не разобрались".

– Сливы в казахстанском футболе были в порядке вещей?

– В основном, судьи брали деньги и судили так, как хотели. За любой отбор в штрафной – пенальти. Чистый подкат, толчок – желтая.

– Это единственный случай, когда вас обвиняли в договорняке?

– Больше такого не случалось. Да и там при желании можно было легко определить, что к чему. Если бы мне дали деньги на выезде, я сижу в отеле, никуда не выхожу – это можно по камере проверить. Так залезь ко мне в сумку, посмотри, есть ли там пачка денег.

– Из-за этого вы покинули клуб?

– Да, у меня было три предложения. Из Кызыларды, но я туда не пошел – город страшный. От Атырау, но после того случая принципиально не хотел там играть. В итоге, подписал с Окжетпесом.

– И как там?

– Никак, хреново. В Турции подписывали контракт. Рассказали, что база отличная, тренировочные поля. Там на ровном месте можно травму получить. Город мрачный, делать нечего вообще кроме арбузов и дынь. Хуже Ахтырки нашей. Только в Ахтырке природа вокруг, а там все в песке. Мне в Окжетпесе предлагали тренером остаться, но я искал любой повод, чтоб уехать.

Уехал, а потом случилась та история с Металлургом, о которой мы уже говорили, травма и все такое. Посмотрим, что дальше.